Романовское Историю Романовской обсерватории следует продолжить воспоминаниями, переданными её основателю от матери – Лидии Алексеевны Москвиной: «Поленница в твоём школьном дворе на Лермонтовском проспекте до второго этажа из мёртвых, заиндевевшая. Пожар в твоём доме, чёрная вода по лестнице. Шкаф красного дерева дедов, вмёрзший в этот чёрный лёд». Страх умер от голода в блокадном Ленинграде у девочки Лиды. Рождались только стихи.
Так вот сижу, бывало, на окошке,
Смотрю на дом, разрушенный войной,
И вспоминаю, как грибы в лукошке
Таскали из лесу со смехом мы домой.
И вспоминаю я папулю дорогого,
Его теперь уж нет в живых,
Как нет и брата – морехода молодого,
Нет стольких сердцу близких дорогих.
Бывало и скуки то вовсе не знаешь,
А только ха-ха, да хи-хи.
Теперь, вот как видишь от скуки,
Писать начинаю стихи.
1942. Ленинград
Впитанное с грудным молоком ожидание войны, ощущение пустоты, края пропасти, предчувствие грядущего развала свербило тихо, но настойчиво среди оптимистичных планов паучьего товарищеского формализма управленческих кабинетов и беззаботных развлекательных программ. Вся твоя жизнь подвешена на чьих-то ниточках снабжения. После посещения Великой Пустыни это непроходящее чувство ненадёжности городского быта только углубилось. Потянуло заиметь в родной русской глубинке свой дом - убежище, полное запасов и сельхоз инструментов, куда можно было бы уйти и увезти семью, случись какое лихолетье.
В 1984 у Москвиных родилась вторая дочь – Анечка и Александр вместе со своей мамой и семилетней дочкой Светочкой, уже не откладывая на отдыхи в Литве и в Гаграх, отправились искать такое пристанище в деревне на родине предков. Среди предложений дом в Конеево отпал из-за близости большака, купеческий терем в Бариново продавался лишь пополам с соседями. Почти сговорились на избе в Чашково на лесном берегу речки Виги, но что-то не нравилось – уж больно убого. Решили пойти в поход на место, где родилась мама Александра, туда, где располагалась когда-то деревушка Селиваново. Шли по компасу заросшими просеками иногда звериными тропами. Семилетняя Светочка не отставала, смело раздвигала ручонками траву выше себя ростом и не испугалась даже тогда, когда вдруг по занятой ими тропе пронёсся к ручью бобёр и шаркнул её под коленочку. Испугались только бабушка с папой. Переночевали у костра и к полудню следующего дня вышли на деревню посреди большого выпуклого поля с тремя жилыми домами.
В первой же избе их встретили также как и встречали путников в 1965 - очень гостеприимно. Хозяйка Марья Сидорова, её дочь Тамара и внучка Светлана поставили самовар, угостили свежеиспечённым пышным домашним хлебом – папушником и парным молоком (правда плавающую в нём муху гости из вежливости не заметили). Это и была деревня Романовское.
Напротив избы Сидоровых стоял двухэтажный терем с красивыми наличниками, а внутри него бегали овцы, спал телёнок и расхаживал бык. Забытый терем принадлежал совхозу Вигский и был оставлен его обитателями в 1982. Глянув на брошенное здание, все вопросы отпали сразу: пошли на центральную усадьбу к директору совхоза Белову, поторговались и купили этот дом. Правда, никогда не болевшая Светочка и её отец после крынки молока с мухой заболели дизентерией и отношения с Сидоровыми как-то не наладились. Соседи так и не поняли, зачем же эти питерщики забрались в их глушь – думали, воровать иконы.
С тех пор терем, обретший новых хозяев, всё время поддерживался, ремонтировался, был поднят из залежи большой огород, разбит сад с крыжовником, смородиной, яблонями, с цветами, сиренью и черёмухой. В Романовском появилось имение - семейное прибежище Москвиных. Была, конечно, и оборотная сторона медали: основные хлопоты легли на плечи бабушки Лиды, а девочки летом кроме Романовского теперь больше ничего и не видели, особенно Анечка – её детству досталась только деревня. Анечка даже научилась на ферме доить и, однажды, во время похода, сидя у папы на кукотках, своим неожиданным вскриком спугнула огромного кабана, притаившегося у обочины лесной дороги: «Цыри-быри-молокаа!!» – и как он пошёл чесать напропалую через валежник! Главная трудность – не было путной дороги и быстрой связи, чтоб встретить. Из-за этого случалось, мама любимых доченек Елизавета Васильевна Москвина совершала чудеса самоотверженности: приехав из Ленинграда, тащила сумки с гостинцами на себе от Введенского до Романовского 10 км. Когда её сапожки увязали в грязи, она бросала поклажу перед собой, подходя подбирала и опять бросала, и всё шла и шла вперёд без ропота. Встреча с любимыми стоила таких испытаний и вдохновляла.
Какой простор, не рассказать глазами,
За полем лес, одаренный грибами,
Со мною дочки – глазки неба ясного яснее.
С лукошками малины будем зимовать.
Я окунусь от счастья в океан воздушный,
На миг забыв обиду, грусть, печаль,
Отдамся ласкам ветра.
Какая благодать!!!
Е.В. Романовское
А ещё девочки вылечили там раненого соколёнка, и он прилетал к ним не одно лето, и сами сестрёнки росли соколятами. Но вот прозорливая тревожность подтвердилась: наступило оно – лихолетье, Романовское имение пригодилось. В 1992 – 1995 годах здесь выращивалось по 250 – 300 кроликов за сезон, заготавливались корма и овощи на всю зиму.
К 2003 все постоянные жители деревни умерли, их дома нарушились, соседей не стало, сохранилась только линия электропередач. Терем остался единственным жилым домом в Романовском и продолжал постоянно поддерживаться, а вокруг лишь поле да лес.