История создания Романовской обсерватории
Рождение нового, с чего начинается, с какого события? Чем значительнее изменения и последствия от его появления и развития, тем глубже и осторожнее выискиваются его корни. История создания Романовской обсерватории – это история зарождения истоков новой эры, история начала необратимого научного переосмысления Мира, за которым последуют грандиозные кажущиеся немыслимыми на сей день преобразования: переход от физики к ЖИЗНИКе, от космонавтики к телепортации, от астрономии к Экоземлям, освоение управления временем и пространством, растворение общества в ИНДУЖИЗе Я, разработка исходных данных на сотворение всевышнего.
Пожалуй, история создания Романовской обсерватории начинается с воспоминаний её основателя Александра Аркадьевича Москвина, с рассказов его бабушки Анны Александровны Коноваловой о костромской земле: о том, как медведь въехал во двор верхом на корове, а молодой бычок бежал сзади, задравши хвост, бодая Топтыгина и спасая свою мать; о том как в девках водила хороводы, как нашёл её там любимый господин, о том, как подпиленное кем-то у дороги дерево упало на телегу и убило её отца – прадеда Александра; о том, как заблудилась в лесу насмерть молодая соседка, а по весне нашли её обглоданный скелет, сидящий под елью; о волках, о крестьянских хлопотах; о том, как косила, управлялась с конём, возила лес, построила дом. Бабушкины рассказы, неназойливые, тогда, когда попросишь; неизменившийся за десятилетия городской жизни деревенский говор; тихая грустная мудрость –
сказочная Костромская. Образ этой родной земли ещё с ленинградского детства отложил в душе будущего создателя обсерватории что-то важное, чистое, необычайное.
Великая ПустыняАлександр подрастал и тесно стало добру молодцу проводить школьное лето на ленинградских дачах и на хуторах в Литве – упросил родителей, и отправились, наконец, в 1965 в
«сказочную костромскую». Вот они, просторы, вот приволье! И место называлось сказочно - Великая Пустыня. Проходили тогда мимо маленьких деревушек. Многие знали бабушку, вспоминали деда, умершего в блокаду. Долго бродила бабушка по заброшенному месту, где когда-то была её деревня Селиваново, что-то пришёптывала, примерялась, отыскала яблоню, которую, как рассказывала, посадила под окошко их нового дома сразу после свадьбы с дедом. Яблоня была жива. После прямых ленинградских улиц, после равнодушных прохожих в шляпах, после гастрономов с копчёной колбасой, после кинотеатров и эскимо на палочке – деревенский уклад удивлял, переворачивал все представления о существующем порядке вещей.
В 1980 А. А. Москвин защитил диссертацию в работе, над которой был открыт каталитический диффузиофорез. Появилась уверенность и стремление к дальнейшим научным открытиям, что утолялось пока изучением вузовских учебников по астрономии (отложилось в памяти посещение когда-то в детстве вместе со своей тётей Катей Пулковской обсерватории). Следом просветилась геология, палеонтология, биология, история, социология и т. п. – науки о Земле. Пришедшие при чтении мысли помечались. По мере углубления образованности у А. А. Москвина начала созревать модель эгоцентрической конечной вселенной.
В 1979 настигла невосполнимая утрата, умерла бабушка - Анна Александровна Коновалова. В память о ней будущий основатель обсерватории отправился на её родину Великую Пустыню, прошёл её всю пешком и был потрясён и опустошён – русские деревни умерли, всё заросло, всё пусто, всё, что так было дорого. Никак нельзя это потерять, и Москвин начал книгу, и посвятил её ушедшей бабушке. Повесть «Питерщик в Пустыне» была завершена в 1984 и в ней уже заложены основы вызревающей модели эгоцентрической конечной вселенной.
Романовское Историю Романовской обсерватории следует продолжить воспоминаниями, переданными её основателю от матери – Лидии Алексеевны Москвиной: «Поленница в твоём школьном дворе на Лермонтовском проспекте до второго этажа из мёртвых, заиндевевшая. Пожар в твоём доме, чёрная вода по лестнице. Шкаф красного дерева дедов, вмёрзший в этот чёрный лёд». Страх умер от голода в блокадном Ленинграде у девочки Лиды. Рождались только стихи.
Так вот сижу, бывало, на окошке,
Смотрю на дом, разрушенный войной,
И вспоминаю, как грибы в лукошке
Таскали из лесу со смехом мы домой.
И вспоминаю я папулю дорогого,
Его теперь уж нет в живых,
Как нет и брата – морехода молодого,
Нет стольких сердцу близких дорогих.
Бывало и скуки то вовсе не знаешь,
А только ха-ха, да хи-хи.
Теперь, вот как видишь от скуки,
Писать начинаю стихи.
1942. Ленинград
Впитанное с грудным молоком ожидание войны, ощущение пустоты, края пропасти, предчувствие грядущего развала свербило тихо, но настойчиво среди оптимистичных планов паучьего товарищеского формализма управленческих кабинетов и беззаботных развлекательных программ. Вся твоя жизнь подвешена на чьих-то ниточках снабжения. После посещения Великой Пустыни это непроходящее чувство ненадёжности городского быта только углубилось. Потянуло заиметь в родной русской глубинке свой дом - убежище, полное запасов и сельхоз инструментов, куда можно было бы уйти и увезти семью, случись какое лихолетье.
В 1984 у Москвиных родилась вторая дочь – Анечка и Александр вместе со своей мамой и семилетней дочкой Светочкой, уже не откладывая на отдыхи в Литве и в Гаграх, отправились искать такое пристанище в деревне на родине предков. Среди предложений дом в Конеево отпал из-за близости большака, купеческий терем в Бариново продавался лишь пополам с соседями. Почти сговорились на избе в Чашково на лесном берегу речки Виги, но что-то не нравилось – уж больно убого. Решили пойти в поход на место, где родилась мама Александра, туда, где располагалась когда-то деревушка Селиваново. Шли по компасу заросшими просеками иногда звериными тропами. Семилетняя Светочка не отставала, смело раздвигала ручонками траву выше себя ростом и не испугалась даже тогда, когда вдруг по занятой ими тропе пронёсся к ручью бобёр и шаркнул её под коленочку. Испугались только бабушка с папой. Переночевали у костра и к полудню следующего дня вышли на деревню посреди большого выпуклого поля с тремя жилыми домами.
В первой же избе их встретили также как и встречали путников в 1965 - очень гостеприимно. Хозяйка Марья Сидорова, её дочь Тамара и внучка Светлана поставили самовар, угостили свежеиспечённым пышным домашним хлебом – папушником и парным молоком (правда плавающую в нём муху гости из вежливости не заметили). Это и была деревня Романовское.
Напротив избы Сидоровых стоял двухэтажный терем с красивыми наличниками, а внутри него бегали овцы, спал телёнок и расхаживал бык. Забытый терем принадлежал совхозу Вигский и был оставлен его обитателями в 1982. Глянув на брошенное здание, все вопросы отпали сразу: пошли на центральную усадьбу к директору совхоза Белову, поторговались и купили этот дом. Правда, никогда не болевшая Светочка и её отец после крынки молока с мухой заболели дизентерией и отношения с Сидоровыми как-то не наладились. Соседи так и не поняли, зачем же эти питерщики забрались в их глушь – думали, воровать иконы.
С тех пор терем, обретший новых хозяев, всё время поддерживался, ремонтировался, был поднят из залежи большой огород, разбит сад с крыжовником, смородиной, яблонями, с цветами, сиренью и черёмухой. В Романовском появилось имение - семейное прибежище Москвиных. Была, конечно, и оборотная сторона медали: основные хлопоты легли на плечи бабушки Лиды, а девочки летом кроме Романовского теперь больше ничего и не видели, особенно Анечка – её детству досталась только деревня. Анечка даже научилась на ферме доить и, однажды, во время похода, сидя у папы на кукотках, своим неожиданным вскриком спугнула огромного кабана, притаившегося у обочины лесной дороги: «Цыри-быри-молокаа!!» – и как он пошёл чесать напропалую через валежник! Главная трудность – не было путной дороги и быстрой связи, чтоб встретить. Из-за этого случалось, мама любимых доченек Елизавета Васильевна Москвина совершала чудеса самоотверженности: приехав из Ленинграда, тащила сумки с гостинцами на себе от Введенского до Романовского 10 км. Когда её сапожки увязали в грязи, она бросала поклажу перед собой, подходя подбирала и опять бросала, и всё шла и шла вперёд без ропота. Встреча с любимыми стоила таких испытаний и вдохновляла.
Какой простор, не рассказать глазами,
За полем лес, одаренный грибами,
Со мною дочки – глазки неба ясного яснее.
С лукошками малины будем зимовать.
Я окунусь от счастья в океан воздушный,
На миг забыв обиду, грусть, печаль,
Отдамся ласкам ветра.
Какая благодать!!!
Е.В. Романовское
А ещё девочки вылечили там раненого соколёнка, и он прилетал к ним не одно лето, и сами сестрёнки росли соколятами. Но вот прозорливая тревожность подтвердилась: наступило оно – лихолетье, Романовское имение пригодилось. В 1992 – 1995 годах здесь выращивалось по 250 – 300 кроликов за сезон, заготавливались корма и овощи на всю зиму.
К 2003 все постоянные жители деревни умерли, их дома нарушились, соседей не стало, сохранилась только линия электропередач. Терем остался единственным жилым домом в Романовском и продолжал постоянно поддерживаться, а вокруг лишь поле да лес.
Обсерватория В 2012 году А. А. Москвин вернулся на родину в Россию. Исследования за границей были завершены. Наступила свободная пора. Шестидесятилетие отмечали в ресторане, похожем на Дом Советов в Москве. Собрались друзья, нажитые за шестьдесят лет: одноклассники; коллеги по Alma Mater; соавторы по научным трудам; защитники Дома Советов; товарищи по РОС и по организации «Четвёртое октября», учёные, путешественники, писатели, художники, издатели с жёнами, представитель Законодательного собрания Петербурга, и, конечно родные Москвина. Это был незабываемый вечер: говорили много тёплых слов, пели, танцевали, принесли разных подарков, в том числе одноклассник с 10
д и старинный друг Москвина - Юрий Степанович Щербаков подарил ему телескоп, положивший начало
Романовской обсерватории. Тянет обезлюдевшая глухомань, где есть терем посередь Великой Пустыни в пречистом краю, где никогда не бывало войны, не била пушка, не топтал просёлков солдатский строй. Теперь это замок свободного творчества - Романовская обсерватория. Время материализации выношенных идей наступило. От снега до снега в храм природы, в симфонию ветра и птиц, а зимой в тишину храмов Разума – в петербургские библиотеки. Только новые прорывные научные и гуманитарные идеи должны и будут разноситься из Романовской обсерватории. Научный абсолютизм – всё что не служит науке, подлежит уничтожению, за исключением того, что науке прислуживает.
Обустройство замка началось. Наличники подкрасили свои сине-белые глазки. Серая дранка покрылась бардовым ондулином. Северное крылечко осветилось оконцами и старинной резьбой. Южное крыльцо и вход на повить стали прозрачными теплицами – огуречики и помидорки можно срывать, никуда не выходя. Горница переоборудована в сауну с душем, с просторным предбанником с кроватью столом и креслами – пустыннику следует жить комфортно. И, конечно, как положено, обсерватория обнесена оградой, высокой, но прозрачной, чтобы не заслонять виды. Основание забора вкопано и закреплено синей пластиковой сеткой, отчего обсерватория издалека как бы воспаряет в голубой дымке. Стройка шла без единой новой доски из материалов нарушенной деревни, принципиально. Мебель тоже вся в основном ручной работы, брошенная и отреставрированная. Из магазина только гвозди, шурупы, краска и кровля. Телескоп определён на оборудованном третьем этаже в кабинете «Ласточкин домик». Над крышей вознеслась башня «Четвёртое октября» в память о добровольцах, погибших в Москве в 1993 году, защищая Конституцию. Башня закладывалась вместе с боевым другом Егором Леонидовичем Пугачёвым, шестилетний внук Егорка подавал гвозди при строительстве, бронзовый знак на шпиле, означающий «4Х» помог изготовить Ларик дружок из 1
б - одноклассник Москвина.
Внутри по травке бегают разношёрстные кролики, в выгороженном пруду плавают белые гуси. Кормить и косить не надо – сами всё подъедят и выщиплют. Кошка ловит крыс, кротов, мышей, летучих мышей, птичек и даже ласку. Вьют гнездо белки, голуби, стрижи, ласточки и другие всякие пичуги. Облюбовали чердак осы, шершни и даже шмели. Донимают иногда в гамаке, в походе и на грядке в июне комары, летом слепни, а осенью мухи на окнах. Случается, садятся на пруды утки, а на берёзы – молодые тетерева. Бывает залезает давить крольчат рыжий разбойник хорёк, наведывается за гнилым кабачком ехида енот, забегает заяц, бродит вокруг забора нахальная лисица, а иногда неогороженные яблони обтаптывает по ночам Топтыгин. Гостей здесь не отстреливают (кроме хорька и енота). Природа здесь наступает.
Два православных монаха следом построили неподалёку свои скиты, но отшельничество их длилось недолго – один удалился в монастырь на гору Афон в Грецию греться, другой просто тихо исчез. Изредка стучатся в двери главного входа, чтобы войти на землю обсерватории, не то любопытствующие, не то паломники или просто заблудившиеся. Их гостеприимно принимают, потчуют чаем. Они уносят книги, созданные здесь.
Романовская обсерватория стала достопримечательностью. Квадроциклы и внедорожники с туристами иногда и по два раза в день подъезжали к её воротам – пустоброды просились на башню, поглазеть, ударить в колокол. Лестницы заскрипели, посещения пришлось ограничить.
6 января 2020 года Романовская обсерватория открыла своё представительство в Петербурге в «Доме Маяковского». Зимой с этого адреса «ул. Маяковского д 52, офис 4» ведётся переписка. Здесь читаются лекции, проводятся семинары и встречи с учёными, единомышленниками, оппонентами и друзьями. Складывается круг сподвижников теории конечной эгоцентрической Вселенной.